Юрий Дудник - врач высшей категории кабинета функциональной диагностики Лиозненской ЦРБ.
Сейчас предпочел бы стать палеоантропологом
При распространенном в советское время имени — Юрий, у него весьма редкое отчество — Марленович (производное от Маркса и Ленина). И в нем самом, как мне показалось, простота, доступность и демократичность сочетаются с яркой индивидуальностью, революционным пылом в отстаивании своего мнения, небанальностью мышления и взглядов.
Его статьи вызывают такой резонанс, что могут позавидовать опытные журналисты. У него бойкое перо, он отлично знает то, о чем пишет. Не случайно многие читатели «Медвестника» интересуются личностью нашего постоянного автора, врача высшей категории кабинета функциональной диагностики Лиозненской ЦРБ Юрия Дудника. Нам тоже было любопытно встретиться с ним.
— Юрий Марленович, вы уже 6 лет сотрудничаете с «Медвестником». Что побудило заняться публицистикой?
— За десятилетия работы накопил достаточный опыт. Захотелось поделиться взглядами с коллегами. Кроме этого, сам процесс написания статей мне доставляет удовольствие. А еще, не скрою, нравится видеть свое имя в газете.
— Как относятся к вашему творчеству близкие, коллеги, руководители?
— Я часто обсуждаю будущие статьи с женой Татьяной, иной раз она подсказывает интересные идеи. Таня — медик с 33-летним стажем, 20 из которых проработала районным кардиологом. Практические врачи (и не только в нашей ЦРБ) обычно разделяют мои позиции. Начальство, бывает, выказывает недовольство, но санкций никогда не применяло.
— А в детстве, юности сочиняли что-нибудь для души? Или, может, кто-то из родных «грешил» этим?
— Нет, до зрелого возраста ничего не писал. Бабушка по матери и мама были учителями русского языка и литературы. Отец, кадровый офицер, в свое время взялся за мемуары о военной службе (назывались они «Полигон. Полевая академия войск»), готовил учебные пособия для курсантов, когда преподавал в Военной академии войсковой противовоздушной обороны сухопутных войск Вооруженных сил СССР (сейчас — Российской Федерации).
— Почему вы выбрали профессией медицину?
— До 9-го класса хотел быть археологом или палеоантропологом. Но потом прочел книгу Е. Андреевой и М. Метальникова о микроорганизмах «Невидимые друзья и враги» и изменил решение — поступил в медицинский.
— И никогда не пожалели об этом?
— Сейчас все-таки предпочел бы реализовать юношеские мечты. Хотя и в медицине мне многое интересно. Работал я, как правило, с удовольствием. После окончания в 1981 году Смоленского мединститута проходил интернатуру и несколько лет был терапевтом в Псковской области. Позже — в Воронежской. Затем вернулся в Смоленск, устроился врачом скорой помощи: сначала в линейную бригаду, потом в бригаду интенсивной терапии. Это лучшее время в моей профессиональной биографии. Когда нам с женой пообещали квартиру в Лиозно, мы переехали в Беларусь. И вот уже 26 лет тружусь здесь.
— Чем вам нравилась работа на скорой? И почему в Лиозно предпочли заняться функциональной диагностикой?
— По складу характера не люблю проводить длительное лечение, годами наблюдать за пациентами. Мне нравится оказывать помощь при неотложных состояниях. Например, упал человек в обморок из¬за гипогликемической комы. Вводишь ему глюкозу в вену и поднимаешь на ноги. Но в Лиозно врачебных ставок на скорой помощи не было. К тому же с возрастом стал плохо переносить бессонные ночи. Теперь меня привлекают диагностический поиск, инструментальные методы исследования. Вот кто-то жалуется, что иначе начало биться сердце, стало трудно дышать. Мне интересно разобраться почему.
— В глубинке заметно сложнее, чем в большом городе, реализоваться профессионально, достичь высот на своем поприще. Меньше мотиваций, возможностей. Что для вас служит стимулом хорошо работать, развиваться как специалисту?
— Интерес. Зарплата важна, но все-таки не первична. А вообще для взрослого человека главное — семья. Если с ней все в порядке, скучно не будет. Везде можно найти работу, хобби, круг общения, которые делают жизнь «вкуснее».
— Вверх по служебной лестнице не стремились?
— Никогда. Самое бо́льшее, до чего «дорос» — это должность старшего врача бригады.
— Творчество затягивает. Скоро статей вам будет мало, захочется замахнуться на крупные жанры…
— А я статьями уже не ограничиваюсь. Врачебных баек набралось на отдельный сборник, десятка три рассказов, 4 повести, заканчиваю пятую. Конечно, писателем себя не считаю, издаваться не пробовал. Творю для себя, поскольку получаю от этого удовольствие. Даю читать знакомым.
— Есть ли у вас еще какое нибудь хобби?
— Увлечен историей, в частности, военной. Мне интересно все о боевой технике, в которой воплощается все самое новое, что несет с собой научно-технический прогресс. В молодости делал модели самолетов, танков, кораблей… Когда получается, езжу по местам, связанным с выдающимися военными деятелями, героическими подвигами, битвами.
— А садово-огородные радости вам знакомы?
— Хотя живу в городском поселке, но по складу характера — горожанин. 10 лет у нас был огород. Потом мы от него отказались, чему я рад. Специалист по сельскому хозяйству из меня никудышный.

 

Корпоративная солидарность исчезает
— В одной из статей вы писали, что основная проблема отечественной медицины — кадровая. Почему?
— Как говорил И. В. Сталин, «кадры и техника в период реконструкции решают все». И это правда. Большинство врачей нашей страны — хорошие, квалифицированные специалисты. Четырех медвузов вполне достаточно, чтобы обеспечить нужды Беларуси. А между тем дефицит докторов нарастает. Люди уезжают в Россию, Литву, Польшу. Многие недовольны зарплатой, кто-то не согласен с системой организации здравоохранения. Наша больница, например, почти укомплектована. Но текучесть высокая. За мои 26 лет в Лиозно ни один молодой специалист, присланный по распределению, не задержался. Отработает положенное по закону — и убегает в Витебск, Минск и т. д. Как задержать хороших врачей? Надо обеспечить их интересной работой, предоставить возможность лечить больных и меньше заниматься отчетами. Почему-то у нас бывает важнее не то, насколько ты помог пациенту, а как ты об этом написал. Еще, разумеется, необходимо улучшать материально-техническое оснащение отрасли.
— А как вы оцениваете последнее конкретно в Лиозненской ЦРБ?
— Когда начинал здесь работать, то лечебного оборудования было меньше, чем в служебном реанимобиле в Смоленске. Исследования проводились рентгенаппаратом РУМ-20 и электрокардиографом ЭК1Т04, примитивными даже по меркам того времени. С тех пор многое изменилось. В 2007 году провели реконструкцию больницы, переоснастили реанимационное отделение. У нас уже есть компьютеризированные рентгенаппарат и электрокардиографы, ультразвуковой сканер, спирометр, эндоскопы. Пока не купили новые велоэргометр и дефибриллятор. Хотелось бы иметь холтеровский монитор. И в моем кабинете недостаточно аппаратуры, чтобы работать на современном уровне. Но я понимаю: возможности не безграничны.
— Судя по статьям, вы сторонник страховой медицины.
— Как человек «родом из СССР» я за бесплатную медицину. Но такой в принципе быть не может. Даже в нашей больнице медпомощь недешевая. Один койко-день обходится государству примерно в 300 тыс. руб. Если человек после аппендэктомии пролежит в больнице неделю, то во сколько это выльется для личного бюджета?.. Страховая медицина и создавалась, чтобы не допустить такого… Конечно, я не экономист и не специалист по страховой медицине и не могу судить, достаточно ли зарабатывают наши граждане, чтобы платить по медстраховке. Только бюджетных денег на медпомощь не хватит — надо думать, как двигаться к страховой медицине.
— В чем еще «ахиллесова пята» нашего здравоохранения?
— Медицина, конечно, старается обеспечить демографическое благополучие, добиться превышения рождаемости над смертностью. Но через несколько лет в репродуктивный возраст вступит крайне малочисленное поколение. Каким образом врачи cмогут здесь повлиять?
— Общаясь с медиками, обращаешь внимание на высокую профессиональную корпоративность. Всегда ли она оправданна?
— А мне кажется, что понятие «корпоративная солидарность» в нашей стране забывается. Между рядовыми докторами она, к счастью, сохраняется. А вот руководители иной раз ищут ошибки там, где их в принципе быть не может. Почему-то считается: если не проверять, не держать под страхом наказания, хорошо трудиться не будут. Я так не считаю. Если человек хочет работать и добросовестность — его кредо, то ему понукания не нужны.

 

Здоровый образ жизни нужно мотивировать финансово
— 13 лет вы возглавляете комиссию по проведению профосмотров специалистов, работающих во вредных и опасных условиях труда. Каковы наблюдения?
— К здоровью люди относятся наплевательски. В лидерах при осмотрах — АГ. При этом диагнозе единицы регулярно принимают лексредства. За годы работы в комиссии вспоминаю только трех пациентов, которые, узнав о серьезных болезнях, сами поспешили к врачу и потребовали назначить лечение. Наше патерналистское государство всю ответственность за здоровье человека возложило на медиков. Вот, например, у страдающей АГ как осложнение возникает геморрагический инсульт. Виноватым считается участковый терапевт, не проследивший за больной. А по сути как это возможно? Дело врача — назначить лечение и объяснить: если рекомендации будут проигнорированы, то через год-два можно превратиться в инвалида. Пациент сам должен быть заинтересован в своевременном и адекватном лечении.
— Как вы относитесь к альтернативным методам лечения?
— Народная медицина служила человеку в донаучную эру и внесла свой вклад в развитие современной науки. В ней и сегодня есть довольно эффективные средства для лечения ряда недугов. Но их действие настолько слабо, что при экстренных состояниях не спасают.
— Верите ли вы в эволюцию?
— Безусловно. Но в современном мире естественный отбор убирает только крайне дефектных особей. А большинство людей с наследственными заболеваниями живут. Конечно, с одной стороны, сама по себе жизнь — безусловная ценность, и спасать ее надо. А с другой — человек с дефектными генами продолжает плодить слабое потомство, тем самым еще больше подрывая генофонд. В общем, налицо обратная сторона прогресса, единство и борьба противоположностей.
— Одна из огромных социальных бед нашей страны — алкоголизация населения. Почему наши сограждане столько пьют?
— Какие бы мы ни называли причины, в том числе неблагополучную экономическую ситуацию, немало зависит от самих людей, их воспитания, культуры, жизненных приоритетов, целей. Мои родители были практически непьющими. Много лет я вообще не употребляю алкоголь. Не нравится и не хочется.
— А в остальном вы тоже — образец здорового образа жизни?
— Нет. Ем, что нравится. Люблю полежать на диване перед телевизором. В студенческие годы занимался бадминтоном. Получил 2-й взрослый разряд, участвовал во всесоюзных соревнованиях среди медицинских и фармакологических вузов СССР. Но достичь каких-то серьезных спортивных высот не стремился.
— А если заболеете, прилежно лечитесь?
— Имея хроническое заболевание, много лет ежедневно принимаю лекарство. Понимаю: это в моих же интересах.
— Можно ли как-то стимулировать людей вести здоровый образ жизни?
— Для этого нужно создать материальную заинтересованность. Конечно, есть сознательные люди, которые без дополнительных стимулов занимаются физкультурой, не пьют, не курят, рационально питаются. Но большинство все же другие, и их нужно стимулировать, прежде всего — финансово. Как конкретно? Над этим следует думать на государственном уровне.
— Что заставляет вас анализировать каждый случай инфаркта миокарда?
— Ни в одной монографии я не нашел указаний на колебания количества инфарктов миокарда в зависимости от времени года. Хочется понять, есть ли тут какая-то закономерность.
— Имеются ли еще вопросы, на которые вы пока не нашли ответов?
— Мне неясно: почему некоторые патологические изменения необратимы? Скажем, неужели невозможно придать обратное развитие АГ, чтобы вернуть здоровье? Вообще медицина, веками занимающаяся вопросом «Почему человек заболевает?», почти не уделяет внимания поиску ответов на вопрос «Почему люди остаются здоровыми при высоких рисках заболеть?». Ведь даже во время эпидемий чумы и холеры были те, кто не становился их жертвами, находясь в очаге поражения, выживали. Что позволяет противостоять болезням? Лично мне это позарез интересно.

Байка от Дудника
А плохого нам и даром «нэ нада…» Эту историю рассказал нам в студенчестве профессор института, где я учился. В конце сороковых годов XX века на одном из заседаний правительства СССР, в котором принимал участие Сталин, рассматривались финансовые вопросы. Поступило предложение увеличить зарплату врачам. Услышав это, отец народов решительно сказал: «Нэ нада! Харёшего врача балные пракормят! А плахие нам нэ нужны».

http://www.medvestnik.by/